MFRFC -- Media

Ее не знали. Его - тем более. Всем было известно, что именно она писала слова к своим песням и что именно он сочинял музыку и продюссировал диски. Известно было также, что именно он снимал "их" клипы, которые под влиянием его особенного эстетического мира, его чувства кадра и пространства, лиц и атмосферы, стали настоящими фильмами. Но через некоторое время стало известно, что Милен Фармер сделала первые шаги в качестве актрисы в фильме, созданном Лораном Бутонна, который снимался в течении пяти месяцев в Восточной Европе, на холоде, под снегом и под еще большим секретом. Все были сильно заинтригованы... Это было одновременно и открытием, и новой находкой. Впрочем, как сопротивляться двум увлеченным существам, которые горели столь большим желанием создать кино? Более пяти лет они мечтали о "Giorgino". История романтической любви среди войны 1914 года, молодой девушки, одинокой и молчаливой, и молодого человека, вернувшегося в свою деревню для того, чтобы найти сирот, которых он воспитывал и которые бесследно исчезли... Можно спорить, станет ли "Giorgino" одним из событий кинематографического года-1994, попробуем лишь приоткрыть завесу тайны над личностью Милен, над ее требовательностью и стремлением...

Вопрос - Говорят что в начале своей карьеры Вы хотели стать актрисой и что петь Вы стали чуть ли не случайно. Вы не припоминаете, когда у Вас появилось это желание?

Mylene - К шестнадцати годам, когда я решила, что верховая езда (я часто ей занималась) - это не профессия для меня, я устремилась в театр. Раньше я подумывала об этом, но реально никогда себе его не представляла. Однако с некоторого времени я была уверена, что захочу покинуть театр, захочу сделать нечто, чего другим не удавалось.

M - Не совсем. Я просто знаю, что мое детство не было столь несчастливым и не было такого события, которое бы сделало меня полностью заторможенной, заставило бы меня все перечеркнуть. Возможно, именно поэтому ребенок представляется мне абсолютно бе скорыстным.

M - Я не знаю, это достаточно неясно. Если не говорить о призвании, у меня было некое очевидное для меня чувство - даже если оно и не хочет признаться, что было для меня очевидным! (смеется) Я просто знала, что именно этим я должна заниматься и никогда не спрашивала себя, почему. Возможно, это было лишь стремление отвлечься и желание творить. Я всегда ощущала, что это было для меня жизненно необходимо. До такой степени, что я говорила себе: "не создавая кино, я умру". Разумеется, это были лишь слова и, вероятно, они были немного преувеличены. Я никогда не хотела заявлять, что получу пулю в голову, можно ведь умереть и другим способом. Можно угаснуть, тем самым повергнув всех в траур...

M - Я часто оставалась на занятиях. Там я встретилась с учителем, которого очень любила, и это все... Что касается игры и всего остального, я не думаю, что там я получила какие-то важные знания. Не потому, что я не хотела учиться, просто я всегда понимала, что нужно дождаться подходящего момента, чтобы отдать то, что у меня имелось. Вероятно, это не был лишь момент. Я любила смотреть, как работают другие, это был мир, который я обожала, но, например, я никогда не хотела подниматься на сцену. Я всегда была слишком взволнована и очень боялась, что не смогу выйти на нее. Позже я заметила - выходя на сцену, чтобы петь - что это была борьба, которая могла закончиться чем-то очень счастливым... Это может казаться обычным - выходить на сцену - но для меня это нечто очень яркое. К счастью, эта радость для меня столь сильна.

M - Да. Это было в Сент-Этьене. Мне на ум приходит одна картина, для того, чтобы подробно объяснить все, что я чувствовала. Хорошо, что она не воплотилась в реальность, но я все еще боюсь этого: мне казалось, что я извергну все мои внутренности... И огромное счастье... Сцена - это нечто, что вас сильно заводит. Вся разница с кино - это то, что на сцене я говорю: "вы нужны мне", а в кино я жду, когда постановщик скажет: "Вы нужны мне". Конечно, я чувствовала это и с Лораном, но это - разные вещи, ибо мы знали, как нужно работать вместе и умели делать это. Я думаю, это нужно отметиь особо.

M - Затем была "черная дыра". Бесполезно говорить себе: "я хочу быть актрисой, я хочу играть в театре, сниматься в кино..." Если некому вас услышать, вы недалеко продвинетесь. Весь этот период был заполнен повседневной работой. Я продавала кроссовки, я делала манекены, я даже была помощницей гинеколога...(смеется) Я презираю то время. Также, как я презираю и свой юношеский возраст (хотя, несмотря на это, у меня осталось несколько школьных сувениров).

M - Я сомневаюсь всегда! Но я думаю, было нечто во мне, что постоянно держало меня в равновесии. Можно ненавидеть себя, не доверять себе, но, в то же время, обладать силой, решимостью, энергией, которых нет у других. Я думаю, что это во мне есть... Я даже уверена в этом, иначе я не стала бы такой. Даже если я уверена, что придется терпеть гораздо большие лишения, во мне всегда присутствует желание двигаться дальше, выше, быстрее и сильнее.

M - Меня увлекла именно актерская сторона. Одна моя половина находила себя в песенном творчестве, а другая - именно в игре. Позже все следовало друг за другом. Но, если честно, я никогда не представляла себе, что смогу сотворить что - либо в области песен. Это было, так сказать, очень внезапно, и встреча с Лораном - это нечто очень, очень важное.

В - Вы действительно очень быстро почувствовали единение миров! Дело в том, что во всех ваших клипах присутствует связный, особенный эстетический мир, отгороженный от внешних событий. Невозможно понять, что из этого взято у Вас, а что - у Лорана.

M - Миры воссоединились, это правда... Как близнецы. Его способность реализовать это, вероятно, больше, чем у меня. Я способствовала этому лишь написанием слов. И это меня очень быстро увлекло... Начиная с первого альбома. Сначала слова писал Лоран, но позже я заметила, что это очень необходимо мне самой. Таким образом, я определила свою роль, и я думаю, что ему это принесло небольшое облегчение... (смеется)

M - Клипы я оставляла делать Лорану. Разумеется, я тоже учавствовала в работе,но в тот момент мне необходимо было разделаться с текстами, и я оставляла Лорана работать, сама же не вмешивалась... Также и он не вмешивается, когда я пишу. Каждый делает свое дело. Чтобы лучше соединить потом все воедино.

M - Было бы злоупотреблением сказать, что это - источник вдохновения. Истинный источник вдохновения - это... мой пупок! Я способна говорить только о своем пупке. По крайней мере, так было в начале, может быть, сейчас это уже не так. Нужно бы, чтобы я пыталась говорить и о других...

M - Он приглашал нас на съемки "Атлантиса". Это был хороший момент. Это человек, который может быть удивительно любезным... Но мы так мало видимся... Если я и обратилась к Люку, то потому, что в этот период я уже не могла ничего попросить у Лорана, который, возможно, и сам не мог мне ничего дать, настолько он был поглощен желанием создать "Giorgino".

В - Съемки проходили в очень большом секрете. До сегодняшнего дня вы не показали ни одного кадра. Единственная вещь, которую Бутонна захотел нам сказать, это то, что речь идет о большой романтической любви. Что Вы можете сказать о своем персонаже?

M - Это девушка, которой трудно расстаться с детством. Большую часть времени она ведет себя, как аутистка. Она немного потерянная, и в то же время с очень светлым умом. Ее можно сравнить с десятилетним ребенком, обладающим удивительной способностью ясновидения. Таких люди не понимают, поэтому жестоки с ней...

M - Нет, очень мало. Я его спросила, каким он видит моего персонажа. Я его выслушала, и больше мы никогда не возвращались к этому разговору. Я же, со своей стороны, хотела видеть людей из психиатрической больницы. Чтобы послушать, посмотреть... Вообще меня завораживают дети - аутисты. Тайной, которую они хранят, их неспособностью общаться с внешним миром... Непонятно, объясняется ли это глубоким желанием или отклонением в их природе. Я себя чувствую ближе к таким людям, чем... У нас есть нечто общее для всех смертных... Они такие трогательные... Что касается фильма, я не хотела ни крайностей, ни банальностей. Нужно обратить внимание: это так легко - позволить спектаклю безумия, жестикуляции безумия, унести тебя. Я наблюдала, чтобы найти мелочи, которые, как я думаю, будут совсем незаметны для других. Потом тот, на мой взгляд, факт, что вы носите особенную одежду, помогает вам больше, чем все остальное. Вдруг опрокидываешься в мир, который перестал быть твоим. Это больше не есть привычная жизнь...

M - Я не могу Вам ответить, я сама не знаю, откуда оно появилось. (смеется) Я всегда, во всех ситуациях обожала одежду, ткань, осязать ее... И еще я люблю переодеваться, изменять свою внешность. Видимо, это объединилось с желанием стать кем-то другим... У меня какая-то страсть к одежде. И еще большая страсть к кроссовкам. Но Вы-то спрашиваете, откуда это взялось...

M - Безусловно. Это было чем-то очевидным. Но я ничего не требовала, у меня лишь было чувство, что это желание стало неотъемлемой частью меня, все это естественно. Съемочная площадка, камера - все это было очевидным. Я не говорю, что я это обожаю, но это очевидно.

M - Этот язык я очень люблю и нахожу его прекрасным, к тому же он совсем несложный. Это было дополнительным, особенным чувством. Играть на языке, который для тебя не родной, странно и приятно, потому что странно. Фильм снимался на английском еще и потому, что Лоран не нашел подходящего актера на одну из ролей во Франции и отправился искать его за границу.

M - Конечно, я была встревожена! Я боялась играть. Поднимаясь на сцену, тебя одолевают различные чувства. Один. Один во всем мире. Даже если где-то здесь рядом техники, даже если делаешь это преднамеренно. В кино постоянно нужно сравнивать себя, сталкиваться с пятью десятками личностей, которые вокруг вас. Это очень сложно - постоянно отвлекаться от своих запретов, тревог, от себя самой. Но однажды дверь открывается и времени думать нет, нужно идти туда. Более того, съемка развернулась в хорошо известных условиях. Во-первых, физических. Потому что Лоран всегда заставлял меня много бегать! В облегающих платьях, по снегу, при температуре ниже 20 градусов, теряя дыхание! Моя мужская сторона здорово мне послужила... В любом случае, я хотела стать такой. Даже когда я не двигалась. Пять месяцев я ежедневно поднималась в пять утра! Я восхищалась видом: головоломка собиралась постепенно, часть за частью. Видеть эти существа, которые рождались в тот момент...

M - Вы знаете, кошмары преследуют меня постоянно... До такой степени, что я их уже полюбила. До того, что я их уже сама вызываю. Я люблю мечтать, но кошмары иногда подсказывают куда более интересные вещи. Странно, но во время фильма кошмары были связаны более с человеческими отношениями, чем с моей ролью. Они были достаточно буйными. Пятьдесят человек, или даже больше, живущих вместе, плечом к плечу, в течении пяти месяцев - это хорошо показывает человеческую душу... Заметно много плутовства и лжи. Разумеется, это тоже часть нашей жизни, но действительно ли столь необходимо? Особенно в тот момент...

M - В чем я уверена, так это в том, что я себя всегда прекрасно защищала. У меня очень мало контактов с окружающим миром. Я создала свой независимый мир и я не вижу людей, которые его не любят. И очень часто Вас вынуждают оценивать тех людей, с которыми Вы не общаетесь. Это слишком сложно.

M - Нужно забыть все близкие отношения с Лораном! Потому что на съемках он - совершенно другой человек. Он изменился во всем. Для меня он был совершенно новым человеком. С его стороны я чувствовала полное доверие - Лоран прекрасно знает все, что он хочет и все, что он делает, он в этом абсолютно уверен, его глаз настроен на камеру... С другой стороны, у нас не получилось диалога. Ему, безусловно, необходимо было поставить эту пьесу на свой лад, без внешнего мира. Я уважаю его желание. Во всяком случае сегодня, когда все это закончилось. В конце концов, потому что для него это было выяснение отношений с самим собой.

M - Безусловно, ибо я открыла для себя другого человека. Не нужно спрашивать, к лучшему это или к худшему, мы изменились, и все. Это произошло достаточно резко, но я считаю, что это нормально. Что меня поразило, так это наблюдать его увлеченным чем-то вроде страсти, чисто его страсти, безусловно рассудительным, но все же... Это было похоже на воинственную машину. И я хотела иногда быть рядом - я, самое хрупкое существо на Земле, рядом с машиной!

M - Этого писателя я очень часто себе представляю. Также я очень люблю Жюльена Грээна, Генри Джеймса... Их атмосфера немного необычная, беспорядок жанров и чувств... Здесь я нахожу себя. В разрушительном пейзаже я вижу красоту мира. В то время как н екто другой заявляет, что видит то же самое в цветущем дереве. Лично я предпочитаю обгоревшее дерево. Почему? я не знаю... Вероятно потому, что это напоминает мне мой внутренний мир. Это говорит мне о большем, это мне ближе...

M - Надо было спросить его самого. Я всегда охотно говорила, что это исходит от меня, но он очень хорошо умеет объяснить все это... в отличие от меня. Даже если у кого - то было абсолютно другое детство, они все равно чувствуют окружающий мир, говорят очень мало и коротко... Кое - кто на этом немножко помешан... (смеется)

M - Да, когда - то я мечтала лететь в космос посреди снега (я родилась в Канаде). И эти картины меня глубоко трогали. А затем это навевало грусть, меланхолию. Вещи, которые могут стать восхитительными, иногда предпочитают сделаться плохими. В этом есть нечто вроде наслаждения. Назовите это садомазохизмом, если хотите...

M - Меня упрекали. Но я научилась бороться. Я научилась не воспринимать это близко к сердцу - всегда найдутся слова, чтобы сделать больно. Но если люди будут слишком восприимчивы к суждениям других, случится катастрофа. Закончится тем, что многие по губят себя таким образом. Да, меня и сейчас упрекают... Мне кажется, что женщине, даже в наше время, очень трудно признаться, что она - разочаровавшееся существо. Я думаю, что мужчинам это дается легче.

M - Меня вылечили? Совсем нет. Эта боль не прогрессирует, она всегда скрыта и продолжается достаточно долго. Я уверена, что до конца своих дней останусь такой же, какая я сейчас. Усиливает ли это ее? Я не знаю. Возможно, с какого - то момента проп асть стала глубже, а вершина - выше.


		"Я всегда говорила себе: не создавая кино, я умру" интервью журналу "Studio Magazine" 9 января 1994

"Я всегда говорила себе:не создавая кино, я умру" интервью журналу "Studio Magazine" 9 января 1994

"Я всегда говорила себе:
не создавая кино, я умру"
интервью журналу "Studio Magazine"
9 января 1994