Милениум в России

Рассказы очевидцев

Gandalf

Тишина. Только и слышно, что легкий звон - это ветер разносит морозную пыль по белой улице. Томное ожидание и какая-то горько-сладкая мука. 8 марта в СКК "Петербургский" что у метро "Парк Победы" примерно в 20 часов началось представление Милен из тура "Mylenium Tour". В билетах время было указано как 19:00, но? За такие декорации можно простить почти любое опоздание. Милен Фармер сделала очередной альбом в большой степени в традициях первых трех. Это опрокинуло надежды некоторых любителей рок-музыки, совмещающих эту симпатию с привязанностью к Милен, услышать продолжение Anamorphosee. Очевидно, не следует даже пытаться оценивать этот выбор Милен. Он продиктован и нынешней перегрузкой на рынке панк-рока - вон ведь даже Oasis с Blur не могут выплыть нормально - и стремлением сохранить лицо. Пусть именно сейчас, в период засилья черной музыки, такой как рэп, в период экспансии панкультурного ширпотреба вроде Backstreet Boys на рынки разных стран, когда какую бы гадость ни спела Уитни Хьюстон, ее с восторгом крутят по всем телеканалам - именно сейчас Милен Фармер передернет своими хрупкими плечами и пропоет "J'n'ai pas choisi de l'etre? mais c'est la, l'Innamoramento?", и это будет ее несильный, но прекрасный, нежный волшебный голос.
Милен, я люблю Вас. Мысленно произнося слово "люблю", я вижу сверкающую звезду, вижу другой далекий мир: это не слово из песни про мальчиков и девочек (и даже мужчин и женщин), не слово из лучшего любовного романа, не слово из рекламы душистого мыла. Это слово из моего отношения к себе, воплощенному в Другом. И здесь Милен стала прорицательницей, спев в свое время L'Autre. Другой, другая - неважно, важно понимание. Я никогда не сказал бы, что понимаю Милен лучше, чем другие. Но я просто понимаю ее так, как понимаю себя. Так что - Милен, я люблю то, что Вы есть.
Если во мне говорят пуританские нотки, и мне неудобно смотреть, как она раздевается, с долей мазохизма, с взрезанием нежнейших оболочек, как позволяет кому-то касаться себя, то это потому, что я сам ограничен, не до конца свободен, во всяком случае, я не осуждаю ее.
Но как Либертина постигает добродетель, предавшись оргии, так Милен становится  лучше, поставив себя на место Либертины. Ведь в ее самопожертвовании есть страдание, а страдание всеобъемлюще. Почему можно запретить себе думать о изнасиловании, о побитии камнями, о предании анафеме? Часто человек не совершает запретных действий не потому, что он действительно не хочет этого, даже не из страха, а потому что у него нет возможности. Матрона порицает проститутку не из благочестия, а из зависти к ее грудям и коже. Лоран заметил Милен в далеком 83-м потому, что она произвела на него впечатление ненормальной. Что есть норма? Чем дальше от нее, тем лучше. Чем безумнее, тем лучше, сказал Нил Теннант из Pet Shop Boys. Что бы она ни сделала?
Вот она вышла на сцену и посмотрела в зал. Боже, какие могут быть разговоры на мелочные темы, какое может быть ханжество и тайная зависть, если она сейчас ТАК смотрит. Пронзительный, смутно тревожащий какой-то само собой разумеющейся скорбью взгляд широко распахнутых темных но прозрачных - Булгаков сказал бы "хрустальных" - карих глаз не оставляет выбора. Ее взгляд обжигает. Милен жесткая, она не лжет себе или другим. В этом взгляде понимание, а значит раскрытие. Всякий ли перенесет чтение себя во взгляде Другого? И говоришь себе: жизнь все равно не изменишь, и что из того, что идеалы твои не найдутся никогда? Та, кому приписывается вечный поиск неосуществимого, тем не менее живет в этом мире, здесь работает, и неужели ей не приходится сталкиваться с грязью? Приходится, только на другом уровне. И здесь она бывает счастлива. Это все так, но боль кричит, что она уехала, а наша, здешняя вечная грязь осталась, ты ждал годы, чтобы увидеть чудо, увидел! И стало лучше? Стало бы кому-нибудь, но не мне, что поделаешь с собственной натурой? Мысль о том, что теперь ее еще очень долго не придется увидеть, стала в тысячу раз горше. После проблеска света тьма становится еще более невыносимой, хотя кое-кто способен остаток жизни прожить одним только случившимся светлым мгновением. В этом "люблю" мало просто человеческого. В Милен мало просто человеческого. На трех концертах - в 1989, 1996 и 2000 году она спускается к зрителям. В первый раз это было так.
Вверху вдалеке затрепетал, а потом разросся белый свет. Удивительно, но даже белый свет Милен сумела превратить в источник душевной смуты. Это был горящий яркий и одинокий белый круг, окно между мирами, в центре которого стояла Она. Эшафот ли это был? Тяжкое ли зрелище казни, или, быть может, похорон, было перед зрителями? Она парила в этом пятне света, как крылатый дух парит над бездной, в трепещущих на странном ветру одеждах. Не могу сказать, ангел это спустился в ад, или грешный и страдающий дух спустился к тем, кому самые большие страдания только предстоят. Свет, горестный, болезненный, вызывал ощущение сильной тревоги и тоски. Под стон и крики гитар Милен, читая Шарля Бодлера, спускается вниз в старческой одежде и с белым гримом на лице - откуда? - из чистилища, в которое превратился навеки застывший мир далекого прошлого, не отпускающего свои тени на свободу. На мосту, соединяющем миры, угрюмый, мрачный, скорбный дух, с вершин своей неземной печали взирающий на наш грешный, темный, трусливый мир, слабый и малодушный - не так уж трудно над ним возвыситься, - с отчужденной жалостью наблюдающий за суетой и глупостью его, спускался в темноту, как заклинание произнося зловещие строки. На сцене горели темно-синие и кроваво-красные огни. Они освещали странные и мрачные сооружения, среди которых играли музыканты. На своем первом концерте она двигалась робко, и в то же время раскрепощенно, она полными муки темными усталыми глазами всматривалась в зал, но по-моему, почти не видела людей. Она была слишком погружена в свои переживания; слезы на лице, пауза, и сокрушенно она протягивает руки: зал поет вместо нее.
Образы сменяли друг друга: Милен среди лихих клетчатых пацанов, кувыркающихся на сцене, и самый старательный и задиристый из них тоже звался Милен Фармер, с виноватой или застенчивой улыбкой и в трогательной кепке, скрывшей прическу. Милен как серьезная в своей греховности Либертина, с притягательной греховностью, сардонически усмехаясь, смотрит в зал, искушает запретным опытом сладких и пугающих тайн. Обреченность была. Милен была сгустком трагизма, боль и   изломанность буквально во всем, она была Жертвой Общества, непонимание которого обрекло ее на одиночество и черную меланхолию. Но еще больше была она жертвой мира, жестокого бога времени, игрушкой которого является "наш недоношенный мир". Исступляющий страх смерти, мука от сознания бессилия. Ее Либертина есть прямое следствие муки сей, так как Либертина заливает кровоточащие раны сладким соком любви во грехе. Бросить вызов, махнуть рукой на все, ей, девочке-подростку, все позволено, взрослым дядям надо потакать капризам сексуальной протеже. Милен как апофеоз французской лирики - Готье, Бодлера, как героиня Оскара Уайльда, на сцене, залитой тяжким синим светом среди могильных камней. Милен - исповедуется в луче света и плачет. Глаза с напряженным вниманием всматриваются в лица зрителей, и вдруг, как будто утратив интерес, не найдя искомого, разочаровавшись, она устремляет взор куда-то в сторону, в нем мелькает досада, кажется, она вот-вот махнет рукой, развернется и убежит, но она закрывает глаза и поет. Отчаянная усталость, надрыв, вековая, острая боль в темных глазах...
Прощание было накалом трагизма. Как далекое странное видение, Милен в белом световом пятне. Связь миров прерывается, потусторонний свет гаснет, и дух растворяется во мраке. Все возвращается на круги своя, тьма к тьме, непокой к непокою, и вот лица зрителей в слезах. Она уходит. Последний приветственный взмах рук, горестные вздохи, крики "Милен!", прощальный мучительный взгляд, и кто-то черный в капюшоне затворяет решетки.
Ее первый концерт оставил тягостное впечатление у тех, кто пришел сюда не просто полюбоваться на Милен, но и почувствовать то, что чувствует она - ее мир не сказка с добрым концом, а суровая реальность. Это неуютный мир, но тому, кто привык к его неуютности, вряд ли был удивлен.
Во второй раз Милен была настроена более философски. Джиорджино, Дальгрен, Калифорния, мысли о буддизме - она стала спокойнее и сильнее, она стала делиться силой с людьми. Обнаженный ангел, вот кто спланировал в белом одеянии в зал Берси. Лицо и руки украшены блестками. Тени на веках - золото с серебром. Ее вид говорит за нее: я стала взрослой теперь. Даже вызывающая прическа. Она наклоняет голову, и ее фигура излучает достоинство статуи Свободы, причудливый венец на голове навевает мысль об инопланетности. Она праздник. Рождественское сияние, в ее руках новогодним цветом синего льда переливается микрофон. Перестав быть жертвой, Милен обратилась к Свету, мощному и владетельному. Если она сексуальна, то она узаконит эту черту как часть имиджа. Элегантность вместо мальчишеской гибкости, стиль вместо эмоциональных одежд. Она наравне с любым, и даже выше. Милен меняет клише согрешившей и униженной девчонки на мифический архетип Королевы, чье могущество озарено небесным пламенем. Она улыбается людям, и в ее улыбке наконец не жалость, но УМИРОТВОРЕНИЕ. Теперь у нее есть спокойная уверенность, она больше не балансирует на грани срыва, слез, она властно простирает руку к небу, и шквал аплодисментов счастливых по-настоящему удовлетворенных людей, сотрясает огромный светлый и роскошный зал. Если для Либертины отношения людей в значительной степени проецировались через призму унижения мужчиной женщины, причем Либертину не интересуют женщины, хотя свободная от предрассудков, она примет ласки женщины так же охотно, как и мужские, а мужчин она понимать не хочет, ей это не нужно, то Измененная Милен уже по-взрослому пансексуальна. Это не вынужденный, продиктованный жестокой средой биэротизм полумальчика-полудевочки из чулана, это трезвое и современное отношение к людям. Вот молодая пара восхищенно наблюдает за волшебницей. Милен делает особенно удачный жест, и они счастливо пожимают друг другу руки. Милен теперь объединяет людей. Она не перестала быть прямой и жесткой. По-прежнему в текстах не оставляющие пути назад откровения: "Я плюну на ваши могилы", но теперь сила уже не в муках, не в боли, а в философском отношении. У нее грустные глаза, иногда горькая, сочувственная улыбка ("не жалейте меня") и желание подбодрить. Но она сильная и дерзкая. Она говорила, что жизнь -затянувшаяся трагедия, единственный герой который могильный червь, что поет для людей, чувствующих себя в этом недоношенном мире по-настоящему неуютно. Говорила, что любит грусть и слезы. Уносимая под купол Берси, Милен уронила в воздух ощущение надежды.
В начале третьего концерта невидимые нити опускают ее в распахнутую ладонь  Сфинкса. Не зря сфинкс? Милен на ладони мудрости мира. Она не отверженный дух, она избранница среди людей, которой даровано особое провидение. Ее понимание не обескураживает, а укрепляет в душе. Сорок минут напряженного ожидания, тревоги и мучительного предчувствия встречи с чем-то огромным, великим. Сотни людей всматриваются в гигантский шатер, под которым перемещаются волны воздуха и огоньки. Занавесь взметнулась под купол, и - началось. Серебристое "Innamoramento", дрожание сдерживаемой энергии в  пространстве, и взмах световой руки открывает залу Милен Фармер высоко над сценой, она - как иллюстрация к магической книге, она парит вопреки законам этого мира, и вот решает спуститься.
Состав музыкантов из 1996 года, виолончель, свет от Жан-Мишеля Жарра. В Берси 96-го Милен впервые попробовала костюмы от кутюр (Пако Рабан) - теперь она удивляет грандиозным дизайном. Постановка шоу величественна, сочетание исходящего от фигуры сфинкса ощущения глубокой древности с подчеркнутым вызовом танцев и движений и эклектично, и по-особому гармонично. Ее танцоры гибки, высоки, красивы, улыбаются широко и так душевно, с таким подкупающим энтузиазмом. Многое абсолютно ново, многое и знакомо вроде, но уже иное. Ничто не повторяется дословно, кроме высшего смысла Милен, она потрясает разнообразием, умиляет близостью, умудряется смотреть так, словно смотрит только на тебя.
L'Amour Naissant - царство высоких нот, апофеоз волшебства Милен - ее голос буквально пронизывает, миллионами серебряных нитей, заставляет неметь. Но пока еще все медленно, томит, готовит к грядущей феерии. Зал раскачивается, СКК полон до краев, включая трибуны и пространство под сценой, зал не знает французского и не может подпевать, но огни вокруг Милен, лучи и узоры сливаются в волшебном танце с огоньками зажигалок и бенгальских свечей.
L'Ame-Stram-Gram - восточная мелодика накладывается на великолепие клавишных, поистине симфонический размах которых является отличительной особенностью нового альбома. Клавишные сметают, уносят, закручивают в вихре подъемов и спадов. Сердце и ударники бьются в едином огненном ритме, на последнем припеве энергетика Милен и ее музыкантов достигает, кажется, высшей точки, поражая зрителей невиданной мощью великолепного звука. Самый тихий шепот Милен слышен на фоне двух неистовых гитар, на фоне рокочущего баса, рыдающей виолончели. Музыка оживает, разбуженная гипнозом Милен, почти неуправляемая, но несущая ее смысл, музыка начинает свой триумфальный полет.
Особый подарок от Милен Фармер - попурри из любимых песен. Там и ядовитая   Либертина, и болезненная любовница медсестры, там символ бисексуальности, обитатель темного чулана, притворяющийся девочкой, юная жертва любви задних пейзажей.
Regrets. Выход в мир вечной скорби, в темных глазах вся горечь Знания Судьбы, извечный фатализм и потому извечная печаль. Знание как знак особой силы, и символ огромного бремени. Этот взгляд мучит, тревожит, трогает до глубины души, заставляет сильно биться сердце, взгляд Посвященных. Вечность близка, как никогда."Боги, боги мои! Как грустна вечерняя земля! Как таинственны туманы над болотами! Кто блуждал в этих туманах, кто много страдал перед смертью, кто летел над этой землей, неся на себе непосильный груз, тот это знает. Это знает уставший. И он без сожаления покидает туманы земли, ее болотца и реки, он отдается с легким сердцем в руки смерти, зная, что только она одна успокоит его." Примерно про это поется у Мумий Тролль: "Там, где любовь приходит не к нам - Зимы нескончаемый свет... Далеко!.."
Desenchantee - сила и горечь осознанного разочарования.
Dessine-Moi Un Mouton - из высоты появляются качели в форме барашка, на которые она изящно усаживается, и на которых не менее изящно раскачивается. Над СКК золотой и серебряный дождь.
Бесконечно стильная California и рожденная фантазией память о ночи в Лос-Анджелесе, когда на бульваре Сансет элегантная Милен в черном автомобиле проезжает мимо порочной Милен, в тоске и бессилии оглядывающейся на сутенера.
Кровавый гимн Je Te Rends Ton Amour.
Souviens-Toi Du Jour. Спокойный карнавал в пожаре.

Et si c'est un Homme...
Si c'est un Homme
Lui parler d'amoura volonte
D'amoura volonte
Прощальное Innamoramento. Оперный вокал, бесподобные костюмы. Красота. Пускай остается на совести так называемых лучших радиостанций то, что они раскручивают через силу бездарных паяцев, полученных клеточным делением, как амебы, друг из друга, что не дают людям слышать новый альбом настоящей певицы. Им важнее дешевый товар и пошлые вкусы. Тем прекрасней сознание избранности, которое сопровождает песни и образ Милен  Фармер. Она Ушла Но она была рядом.


Сменяют друг друга века и эпохи
Планету качает в морях перемен
Уходят они, хороши или плохи.
Одно постоянно, и это Милен

Ты чудо, которому равных нет в мире
Твой взор так печален, мир окровавлен
Ты больше чем мир, его выше и шире
Ты та, имя чье так прекрасно: Милен

Меня не сразит красота Аполлона
И яд несмолкающих песен сирен
Когда в вышине моего небосклона
Сияет звезда, что зовется Милен.

Милен - это мир, это сказка и сон
Ты ближе, ты дальше, тобой я зажжен
И гаснуть хочу только лишь растворясь
В сиянии глаз твоих, вот наша связь
Колдунья, гармония, правда и ложь,
Ты - все, ты богиня; когда ты поешь,
Ты ангел и демон, ты мой идеал
Который веками упорно искал
В галактиках я, не нашел, сочинил
И он не истлеет меж мрачных могил
Огонь не возьмет и не смоет вода
Милен, мой рассвет, ты со мной навсегда!

Пусть притворясь, что ты слышишь меня,
И теша себя иллюзиями
Я произношу это как мантру:
"Милен, мы с тобой - два бесконечно далеких
и бесконечно близких мира"


The planet is drowned in oceans of changes
The centuries change into centuries then
They leave the world, never demand for revenges
The constant of time is only Mylene

You're marvel that hasn't got anything equal
To it, you look sad, too much blood in your land
You're greater than world in its timeless sequel
You're one with the beautiful name Mylene

Apollo and fairies they don't now matter
But be lost in you that's what really I can
The sky only hosts, being actually better
A fabulous star, that is named Mylene

Mylene is a world, an incredible dream
You're further and closer - that's what you seem
I wanna be over in home of your eyes
There's our connection - it grows and ties
Us strongly. You're true and the same time you're not
You're singing like angel with diabolic thought
You're perfectness sought by me in other space
A part of a god, doesn't damn, only prays
This ideal can't blow away, fall and break
No fire will burn it, no water will take
And devils of graves never gonna be free
Mylene, mon amour, you're forever with me!

Let me pretend you can hear me
and live among some of my illusions
This's become a mantra of mine
"Mylene, me and you - we are two worlds infinitevly far from each other
And also absolutely close"
 
 

Наверх
К разделу Рассказы очевидцев
К разделу Милениум в России
К разделу Концерты

© 2000-2002 MFRFC